ГДЕ СИНЯЯ РЕКА
Пролог
Тот, кто решит провесть досуг неторопливый
за чтеньем этих строк,
надеюсь, мне простит мой нрав нетерпеливый
и слог...
Но можно уличать меня в грехах,
выискивать в стихах несовершенства,
чтоб в собственных возвыситься глазах.
(Есть разные источники блаженства).
А я... Не всё ли мне равно?
Быть может, умер я давно...
А если жив, не претендую
на то, что Богом не дано.
* * *
Заплачу – станет сердцу легче.
Расхохочусь – душою буду крепче.
Естественно, никем не принуждён,
хочу – смотрю на звёздный небосклон,
на лик луны, смеющийся (хохочущий), кричащий,
рыдающий, безумно в мир глядящий –
на суматоху дней, мельканье лет,
в окно, где проступает силуэт, -
бессонный силуэт мой проступает…
Хочу – бреду, не ведая куда,
хочу – творю, не ведая когда;
пространству своему не знаю края.
То в сторону, то вверх, то вниз срываюсь,
тоскую и люблю, над бездной оступаюсь…
Я свойством наделён с рожденья и навек –
свободный человек.
1984
Блажен
1.
Сколько слов туманят мой рассудок,
сколько истин скрыто от меня...
Молодости ветреной причуды
всё ещё вынашиваю я.
Но сквозит за ними обречённость
и потусторонняя бездонность.
И в её неясные черты
всматриваюсь я до слепоты...
Оттого ли я немного странен
и кажусь в суждениях пространен?
И порой, быть может, потому
действую, не следуя уму?
Всяк на свой манер воспринимает,
всяк свою природу понимает;
и, пока не слышит вой Сирен,
всяк обманут жизнью и... блажен.
2.
Блажен поэт, кто дружеским сонетам
вверяет тайны сердца – напоказ.
Блаженна Муза юная поэта,
покуда ей звучит: Пегас – Парнас!
Когда в кругу товарищей беспечных
ты поневоле отдан сатане,
блажен и ты в том сне недолговечном.
А кто обманут – тот блажен вдвойне.
Чем слаще были упований звуки,
чем меньше понимал ты, что – блажен,
тем большие раскаянье и муки
тебя подстерегают...
3.
...И ты тогда отбросишь прежний вздор
и сам себе объявишь приговор:
Не искушай судьбу, отвергни узы
никчемных дружб, обманчивых затей;
из хаоса, из царствия теней
освободи мятущуюся Музу.
Блажен,
блажен,
блажен...
Но только с ней.
1986
Эпиграмма себе
Всё, что дадено мне в этой жизни познать –
лишь от целого малая долька...
Я, конечно, совсем не хочу умирать.
Эпиграмму слагаю. И только...
* * *
О, это женское начало!
Кому оно ни обещало
любови светлой и спасенья,
и вдохновенья, вдохновенья!
Сто раз обманутым я буду –
сто раз надежду не забуду,
поскольку помню ежечасно:
начало женское – прекрасно!
О песнях Булата
Родной поэт и сердцу близкий,
спой нам о таинствах души,
про свой Арбат, про двор Тифлисский,
о маме нежно расскажи.
Война что гнула – не согнула,
лишь сердце кровью облила.
Надежда руку протянула,
любовь и вера – два крыла.
Живи, неси любовь сквозь годы
в тот каждый день и в каждый час,
где судьбы разные у нас,
а души родственной природы…
Пусть будут светлыми обличья,
врачуй, целебное родство.
Душе во благо не величье,
душе во благо – естество.
1986
* * *
...А надобно писать стихи тогда,
когда простым словам с душой не разминуться,
когда источник чист, как горная вода
и чувства необузданные льются.
1994
* * *
Мы живём, покрыты скорлупою,
часто против ближнего греша.
А под ней скрывается порою
светлая, ранимая душа.
На неё одежды не примерить,
мир её не сузить, не объять.
Можно лишь глазам её поверить,
вдуматься, прислушаться, понять.
1993
* * *
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А.Вертинский
Шёл никому ненужный человек
по тротуару суетливой улицы.
Так робко, недоверчиво сутулился.
Шёл никому ненужный человек.
Надеясь как-то слиться с непохожими,
он делал вид спешащий пред прохожими.
...Среди пивных, шашлычных и аптек
шёл никому ненужный человек.
Вот так он шёл и думал про своё:
работа, одиночество, жильё...
Свой ежедневный совершая бег,
шёл никому ненужный человек.
Проходит время. Вот и день прожит.
Над ним тихонько вечер ворожит.
Прогресс бушует! Торжествует век!
...Шёл никому ненужный человек...
1983
* * *
Повсюду зыбь и всюду хмарь.
Всё – бренно…
Но вдохновенно
светит одинокий фонарь
в тёмном углу Вселенной.
1983
Зимняя хандра
На улице уже темно.
Моё сиротское окно
печально смотрит из мрака ночи...
А рядом улица сутулая,
мелькают фары автомобильные.
И, с цветами, продрогший юноша
нервно топчется под витринами...
А мне так хочется уехать в поезде
за дали синие, за туманы белые,
чтобы колёса стучали в душе надеждою,
за окном мелькали полустанки пустынные;
чтобы потом где-то
на самом краю света,
на закате розовом
упасть в травы шёлковые...
Снится мне край берёзовый,
тёплый дождик средь лета,
блестят на ветвях хрустальные слёзы.
Ах, сейчас всё можно
отдать за это!
Эти зимние вечера, длинные, в бесконечном одиночестве...
О, как бежать от них мне хочется!
...Только снег кружится у окна.
Редкие прохожие торопятся.
Тают грёзы. Завтрашнее – тьма.
Моё окно глядит из мрака ночи.
Долгий вечер...
Белая зима...
1984
* * *
Почему тоскливо так деревьям,
когда с неба сыплет мелким снегом,
когда бродишь меж землёй и небом
вечерами хмурыми без цели?
А деревья незаметно, робко
топчутся от холода в сугробах.
Вот и я протаптываю тропку,
не иду по столбовой дороге.
Мы близки, в нас общие печали,
нам бы жить и жить в одном начале,
воедино свиться бы ветвями!
Что напрасно спорить с холодами?
...Заметает землю белым снегом.
Пробирает тело жгучим холодом.
А деревья – ведь деревья голые!
Обнимаю продрогшее дерево...
1984
* * *
Улетают птицы вдаль.
Белые, белые крылья, будто яркие свечи
в небе пустынном горят.
По озябшей голой аллее
ветер носит последние листья,
потускневшие листья
нашей несчастной любви...
Но разве была любовь?
Это была жестокая шутка
и смешная неловкость
между мной и тобой.
Разве любовь была?
Просто был летний вечер.
Был последний наш вечер.
Просто дул лёгкий ветер
без тепла.
* * *
Я о Вас не ведаю,
я о Вас не думаю,
не тоскую, не зову –
я теперь не тот.
И уже за речкою
в тихом переулочке
я стою неузнанный
у чужих ворот.
Я теперь застенчивый,
робкий и задумчивый,
у судьбы решения
жду на берегу.
Скромненькую девочку
я держу за плечики,
и она поверит ведь
в то, что я не лгу.
Я о Вас не ведаю.
И жалеть мне нечего.
Буду ночью лунною
бредить до зари;
девочке доверчивой
заласкаю плечики,
и прижмусь к испуганной
девичьей груди...
Вы со мною встретитесь,
глянете обиженно,
скажете, что для меня
Вы теперь – табу,
и что я такой... плохой!..
Но я уже за речкою.
Я ушёл испытывать
новую судьбу.
1984
Девичья песня
Над рекою берестовою
облака плывут высокие.
Деревушка на пригорочке
смотрит в ранние поля...
Если б я была бедовою,
не ходила б речки около,
не сидела бы на камушке,
не печалилася б зря.
Я б не думала о суженом,
не завидовала б реченьке, –
что течёт она, неспешная,
что мудра и глубока;
прочь гнала бы я сомнения
и плыла бы по течению,
как плывут по небу синему
без печали облака.
Облака плывут высокие,
облака плывут спокойные...
Посмотрите – где мой суженый?
Вам всё видно свысока!
Он такой же неуверенный
и в глуши своей затерянный,
и с мечтою о единственной
всё глядит на облака...
1994
* * *
Ты как бабочка летишь
на огонь свечи,
то смеёшься, то молчишь,
то кричишь в ночи,
то невольная слеза
выливается,
если в память что-то вдруг
возвращается.
Ну а он тебе опять:
«Ах ты – вредная!..»
И уж вовсе не унять
сердце бедное.
Сердце тяжестью томят
все страдания.
Только слёзы и блестят
в наказание, –
что идёшь к нему в постель –
боль, бескрылая,
виноватая, раба,
опостылая...
В сотый раз себе одно лишь твердящая:
«Не испорченная я,
не пропащая...»
1983
* * *
Влюблённому юноше песен не пой
о прежних усладах своих.
Ведь как он прекрасен и чист пред тобой,
как кроток, застенчив и тих!
И как он беспечен в обманчивом сне;
и как он, надежды тая,
сгорает в тобой разожжённом огне
и шепчет одно: «Ты – моя!»
Не пой этих песен ему и тогда,
когда отгрохочет гроза,
когда, тяжело отрываясь от сна,
он миру откроет глаза.
Ты в жизни его – лишь минута, когда...
когда ещё всё впереди.
Нет, он не поймёт твоего «навсегда»,
без слов в «навсегда» уходи.
Ты в сотую полночь забудешься вновь:
«А, всё – чепуха и муть!»
Он в сотую полночь забудет любовь
и снова отправится в путь.
Но нынче, пока он ещё пред тобой
и к вам забытьё грядёт,
о прежних усладах ему не пой.
Иная в нём песнь живёт:
о дальней дороге, о вечной весне,
о чистой, большой любви...
Ах, как он беспечен в обманчивом сне!
Не пой ему песни свои.
1985
Одиночество
Одиночество. Это дорога.
Нелегко идти одинокому,
то карабкаясь вверх высоко,
то срываясь в пропасть глубокую.
От него на душе – клеймо,
а на сердце зияет рана,
в нём бывает потребность, но
есть опасность самообмана.
Одиночество – нервный бой,
одинокому нет покоя,
одиночество встало стеной
в поединке с самим собою.
Это – парус в море бушующем
или птица, лишённая крыл...
Одиночество – надежда на будущее,
для которого хватит ли сил?
1985
* * *
– Расскажи мне о себе.
Как долго мы в разлуке были!
Не прекословили судьбе,
и ничего не позабыли.
– Мой друг, к чему теперь слова?
Они поведали б немного.
Меня преследует молва,
тревога, вечная дорога.
Какие могут быть слова?
Одна лишь грусть, одна лишь память...
Меня преследует судьба
твоими скорбными глазами.
Какие могут быть слова?
Они поведали б немного.
И жизнь по-своему права.
Дорога. Вечная дорога...
1985
Возвращение к надежде
Если к тебе подступает тоска,
если беду одолеть нету силы,
если судьбы неподкупной рука
в сердце надежду убила,
если невзрачен и пуст твой приют
и одиночество голову кружит –
вспомни о том, что тебя где-то ждут, -
значит, кому-то ты нужен.
И в ожидании светлого дня,
в час, когда душу тревожат сомненья,
вспомни, что где-то надежда твоя
ждёт твоего возвращенья.
Зову надежды навстречу спеши,
с верой в любовь собирайся в дорогу.
Мир так велик – в нём для каждой души
есть уголок, слава Богу!
...................................................................
Времени бег незаметен порой.
Годы твои пролетят молодые.
Всё быстротечно.
А над тобой –
неба глаза голубые...
1985
* * *
Для людей нет счастья неземного.
Сколько ни придумывай – не будет.
Даже если Рай нам уготован, -
наше счастье здесь, пока мы – люди.
Нам и вера не откроет дверцу,
если неземною она будет.
Вера – это путь от сердца к сердцу,
от судьбы к судьбе, ведь все мы – люди.
Жизнь во всём – и в плотском, и в духовном.
И пока с Природой в мире будем,
будем состоять в родстве мы кровном
и любить земное не забудем.
Нет любви без мук, но без любви нет счастья;
над любовью истинной не властны будни.
С нею мы пройдём сквозь все ненастья.
А умрёт любовь – и нас не будет.
* * *
Из зарослей лиан, из дремучей темени
на поляну, солнцем залитую,
под бой барабанов, к земле согнувшися,
выбредают, колени привычкой согнуты,
люди дикие, мхом обросшие,
несмышлёные, безнадёжные,
лишь глаза полыхают надеждою.
И под бой барабанов из кожи стонущей
возводят трущобы, роют ямы зловонные,
дабы жить там, и жить по-новому.
Строят рабство.
И старший по племени
суетливо ворчит, на костях восседаючи;
прихлебатели задницу лижут ему,
а послушные –
те сгибаются молча, украдкою плачучи,
с неуёмной тоской о покинутых зарослях.
Ну а кто разогнётся – тому наказание –
лечь костями к ногам своего властителя.
Замрите…
Рождается мир человеческий.
Рождаются души непокорённые.
И всё ещё впереди…
1983
Сон над обрывом
А. Шаргородскому
Мне один говорил: «Правды нет на земле...»
и, мол, стоит ли жить столько лет?
А другой убеждал: «Нынче правда в цене, –
я как будто родился на свет!»
Но один говорил: «Я не верю словам
и не праведны наши дела».
А другой восклицал: «Я такое создам –
где б та правда твоя ни была!»
Но один говорил: «Жадность губит людей,
им важны лишь рубли и чины».
А другой утверждал: «Ради наших идей
мы в правах по достатку равны!»
Но один говорил: «Я б в достатке зажил,
если б был нагловат я и плут».
А другой увещал: «Кто деньжат отхватил,
тот и сыт, и одет, и обут».
Но один говорил: «Мы играем судьбой,
вечно кто-то клеймён и распят».
А другой отрубил: «Нет дороги иной!»,
лес, мол, рубят – и щепки летят!
Я стоял на краю и, не смея дышать,
думал: где же мне скрыться? Как быть?
Им обоим меня надоело держать,
но боятся меня отпустить.
Вот один говорит: «Упадёшь! Пропадёшь!
Ах, зачем я тебя возлюбил?»
А другой утешает: «Ещё поживёшь!
Лишь бы этот тебя отпустил!»
Проклиная судьбу, от страданий устав,
я решил: мне не жить!..
Но, в тот час,
вдруг заплакал ребёнок, мой сон оборвав.
И меня, непутёвого, спас.
Октябрь 1988
Примара
На якій дорозі що тебе чекає?
Між людьми недобра Примара блукає.
Ходить, визирає: чого натворити,
кого настрахати, де що ухопити.
Скільки літ минає – Примара блукає.
Що з нею робити – вже ніхто не знає.
А якщо хто знає – сам того боїться,
бо й сам визирає: чим би поживиться.
Хоч як не честися – все одно – страждати.
Хоч як не молися – не минають страти.
Будеш вірним – зрадять, будеш чесним – зв’яжуть,
скривдять та завадять, а правди не скажуть.
Як одному кара – другий утікає.
Між людьми Примара недобра блукає.
Примара усюди, Примара панує!
Хоч є добрі люди, – та хто ж їх шанує?
1990
* * *
Чесні люди ходять одні.
Чесні люди ходять сумні.
В нас завжди жилось їм найгірше, панове.
І навіть ще гірше, ніж на чужині.
Їх мало лишилось, бо їхні шляхи –
то завжди розплата за наші гріхи...
* * *
А жизнь идёт…
Я старые одежды
донашиваю.
Дальше – как-нибудь.
Да, всё теперь не так, как было прежде
и прошлого, конечно, не вернуть.
Ну, разве что, как прежде, будет сложно
свободно жить, и мыслить, и творить.
И кажется: так больше невозможно!
А надо ещё завтра пережить.
Вот так живём. И что же мы имеем,
свидетели великих перемен?
Кто мало честен был – не стал честнее.
А честным – не во благо новый плен.
Ну как прийти к заветной середине?
Неужто невозможно никогда?
В стране, где подменяются святыни,
меняются ли нравы, господа?
Всё то же, то же и опять всё то же –
фанфары, и вериги, и враньё,
и ненависть…
Спаси, помилуй, Боже,
забытое Отечество моё!
1993
* * *
Не пеняйте человеку на болезнь и нищету,
не ищите в человеке неземную красоту,
не унизьте человека ради собственной цены,
ибо нету человека – человека без вины.
И не стоит насмехаться над причудой чудака,
и не надо возвышаться над мечтами слабака,
уважайте человека, не копайтесь в потрохах,
ибо нету человека, не погрязшего в грехах.
Мир наш болен злобой, ложью, алчность поднята на щит.
Погубить в нас искру Божью тьма невежества грозит.
Но поруганная правда в люди выйдет из глуши,
ибо нету человека – человека без души.
Мы и плачем, и смеёмся, и надеемся, и ждём,
то надолго расстаёмся, то накоротко найдём,
то по замкнутому кругу мчимся бешеной толпой…
Нам бы жертвовать друг другу хоть последней добротой.
Ибо нету человека – человека без вины,
ибо нету человека – человека без греха,
ибо нету человека – человека без души,
ибо нету человека – человека без добра.
1988
Песенка о жизни
А. Марковой
В жизни всё тревожно,
в жизни всё печаль,
в жизни всё так сложно,
всё чего-то жаль.
Жаль, когда нас губят –
злобно ль, сгоряча ль…
И когда не любят –
тоже очень жаль.
В жизни всё опасно,
не смиряя пыл,
сколько мы прекрасных
расточаем сил!
Гонят нас и ломят
страсти, беды, даль…
Если нас не помнят –
тоже очень жаль.
В жизни всё банально –
деньги, маета.
В жизни всё фатально –
сроки и счета.
Если нас осудят –
вынесем печаль.
Если ж нас не будет –
будет очень жаль.
1991
* * *
Какое счастье жить на этом дивном свете,
любовию дыша и щедруя добром!
Блаженство ощутить, проснувшись на рассвете,
и душу напоить пьянящим естеством.
Дышать! И пить настой густых туманов,
отныне – и навек поверить в чудеса,
поверить в чистоту, отречься от обманов,
когда в ладонь падёт прозрачная роса.
В ней – неба глубина и трепетная нежность,
и первый солнца луч, сияющий в тиши,
и бренность бытия, и смерти неизбежность,
и вечная печаль возвышенной души.
Ну как тебя сберечь, о хрупкое созданье,
слезинка на краю у собственной судьбы?
Я постигаю вдруг величье Мирозданья
и страх перед лицом бессмысленной борьбы.
Всё – ложь и суета, порочные искони!
Что может быть святей и праведней её –
сей капельки росы, лежащей на ладони?
Лишь только в ней одной спасение моё…
1989
