Пятница, 29.03.2024, 16:53
Сайт Олега Рубанского
Главная | RSS
Друзья сайта
  • Журнал "ДЖАЗ" Украина


  • Татьяна Рубанская – официальный сайт исполнителя авторской песни
    (однофамилец, город Ростов-на-Дону)
  • Форма входа
    Категории раздела
    Общая категория [190]
    Поиск
    Мини-чат
    Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0

    По причине души         

    Как прожить, душой не болея
    на изломах света и тьмы?
    Между тем, весна всё смелее
    побеждает холод зимы.

    Серых буден память не держит.
    Жаль, конечно, – время спешит.
    Важно ведь, что ценности те же, -
    пусть костюм под срок перешит.

    Пусть 
    будет светлою грусть –
    в сердце вечная грусть,
    над которою чистый сияет 
    свет.
    От Божьего света
    свет –
    единственный этот
    близкий мир –
    по причине души!

     Помню, я, хоть был и не вправе,
    думал: «Как судьба не права!», 
    прежде чем изменчивой славе
    предпочёл простые слова.

    Да, в душе случаются драмы
    и чадят руины затей.
    Но, зато, есть светлые храмы
    в стороне от чуждых страстей!..

    Я скачу под звонкой весною,
    впрямь, как мой сынишка в игре.
    Крылышки растут за спиною,
    кормим птичий люд во дворе.

    Да, вся жизнь – тревог неистечность.
    Но, зато, бывает порой
    добрая на сердце беспечность
    в храме перед вечной зимой.

    В храме, где под куполом светятся лампады планет,
    где, как миг, проносится миллион космических лет –

    пусть
    будет светлою грусть –
    в сердце вечная грусть, 
    над которою чистый сияет 
    свет.
    Господнего лета 
    свет –
    единственный этот
    близкий мир –
    по причине души,
           добрый мир –
           по причине души,
                  честный мир –
                  по причине души!
                        
    Апрель 1998


    Стансы на фоне писем о Пушкине

                                                      «На свете счастья нет, но есть покой и воля.
                                                       Давно завидная мечтается мне доля,
                                                       Давно, усталый раб, замыслил я побег…»

                                                      «Живи один»

                                                      «Слова поэта суть уже его дела» 

                                                      А. С. Пушкин

    Когда я уйду (а куда – всё неясно пока мне),
    от жизни своей на песке не оставлю следа.
    На донце живого ручья пусть он явится в камне
    средь тысячи братьев, которых омыла вода.

    В когорте поющих и страждущих тоже пою я.
    Пегас мой не резв, и не суетной Музе служу.
    Чем рыхло и много, на плотен и гол претендую.
    Журчит ручеёк. А и я ведь в нём где-то лежу. 

    Когда я уйду (а об этом подумать полезно),
    мне будет не страшно с эпохою родственных черт.
    До срока всё зыбко, и двери скрежещут железно.
    А там – Чичибабин, Булат, и Высоцкий, и Гердт…

    Уходят друзья. Да хранятся надёжность и вера,
    твоё продолжение, дело (не чьё-то враньё).
    Не всё получается. Бойся дурного примера.
    Уж лучше пусть меньше, зато не чужое – своё.

    Не знаю как будет… Но то, что когда-то случалось:
    любовь без обмана, рождение сына, стихи –
    в достоинстве камня. И хочется верить, осталось
    какое-то время очиститься от шелухи.

    Живу не легко – по наследству и по заслугам,
    романтик - ребёнком, а нынче - ничейный поэт…
    Вот письма о Пушкине. Он мне приходится другом,
    пусть старше и выше по смерти его силуэт. 
                              
                                                            «Жаль поэта – великого, а человек был дрянной. 
                                                            Корчил Байрона, а пропал как заяц. 
                                                            <…> Ты знал фигуру Пушкина; 
                                                            можно ли было любить, особенно пьяного!» 
                                                                             Ф. В. Булгарин

    Господь одинок. И не понят Являющий сушу.
    А мы всё кичимся, что каемся. Льётся вода…
    Вон мчится в Европу – познавший славянскую душу,
    богатый и гордый, твердящий «Jamais. Никогда…»

    «…Убийца? Pardon, но ведь риск был – на равные доли,
    и шанс на игру и любовь, на кураж и престиж.
    Фатальный безумец! La mort ему пуще неволи!..
    Но ты уже счастлив, и к доброму Богу летишь».

                                                           «Высланный из России Жорж Шарль Дантес,
                                                           барон, во Франции – сенатор при Наполеоне Третьем 
                                                           после падения Второй империи дожил в своём замке
                                                           до глубокой старости. Умер в 1895 году,
                                                           окружённый детьми, внуками и правнуками».

    Столетья – бельём на верёвке. А времени ветры
    их треплют, крошат и досужие толки плетут.
    Куда ни посмотришь – все делят квадратные метры.
    А я, хоть живу здесь, да знаю, что нет моих тут…

    Какая на сердце тоска. Не избыть, не смириться.
    И в чашу потерь – перевешенный, лёгкий скольжу.
    Но веки зажмурю: сбывается прошлое – снится –
    и всё, чем я в жизни земной дорожу…

    1998 


    *   *   *
    Когда закончится спектакль
    и зрители уйдут из зала,
    где в слове музыка звучала
    и к сопричастию звала,
    мы будем веровать – не так ли? –
    и в алый парус у причала…
    И может, что-нибудь сначала
    начнём, как жизнь ни тяжела.
    Даже если пройдено немало.

    Ждём или мчимся навстречу –
    разные… 
    Разные, но –
    вечер… 
    Над городом вечер
    в каждое смотрит окно.
    Все мы вернёмся к заботам.
    И у меня есть окно – там…
    Это – я помню –
    счастье – своё окно.

    Спасибо, друг мой, и прости 
    (мы в уязвимости едины)  
    за то, что я держу в горсти
    подобье истины из глины,
    за то, что держится струна
    на этой чуткости безмолвной,
    что в неуёмности греховной
    живу без отдыха и сна.

    А когда просочится 
    сквозь поры небесные день и
    будут править и длиться
    извечные споры и деньги, –
    не спешить бы считать потери,
    в занавешенных окнах дни.
    Мы попробуем снова поверить,
    что мы не одни.

    Когда закончится спектакль
    и зрители уйдут из зала…

    Ноябрь 1998  


    Летом
                         О. Ч.

    Как заманчиво лето,
    хоть обманчиво где-то,
    раз в году улыбнётся, –
    лето, ты куда?..
    Вдруг случается чудо –
    в небе бьётся посуда!
    И тогда
                  с неба льётся
                                          вода!

    И счастливые люди –
    о разбитой посуде,
    и бегут, позабывши,
    что идут года.
    А над ними – всё кап-кап,
    а под ними – всё буль-буль,
    и бегут они – шлёп-шлёп, –
    да-да!

    26.02.1999  


    Путешествие в юность

                                          Будущее неясно и зыбко,
                                          а прошлое одухотворено и очеловечено.
                                          Его надо уважать и беречь,
                                          как самое настоящее обретение –
                                          с его приятными для нас чертами,
                                          радостями, и с горечью для нашей памяти.
                                          
    Привет, дружище! Я ещё не помер.
    Неужто ты успел меня забыть?
    Судьбой мне – город юности. Житомир,
    я не перестаю тебя любить.

    Иду бульваром. Ласковое что-то
    фонтаны пешеходу говорят.
    Дом музыкальный там, за поворотом;
    раскрытых окон слышу звукоряд.

    Часов твоих мне дорог звон печальный
    и люб провинциальный говорок.
    И вот он, будто образ нереальный,
    на Пушкинской зелёный теремок.

    Как жаль – он обезличен, перекрашен.
    Я, робкий, - мимо, видя желтизну.
    Но, всё же, проступает время наше,
    едва на стены пристально взгляну!

    Под крышею – окно моё родное.
    Там небо узнаётся по глазам...
    Ах, Боже мой! Стихи свои давно я
    не поверял каштанов образам.

    Я помню ливни и крутые реки –
    по тротуарам и порогам плит,
    как в «Тёте Броне» жарят чебуреки
    и пенным пивом Тетерев разлит.

    Как я иду с гитарою, беспечный, 
    в компании весёлой и хмельной...
    И близко так та девочка, что вечно
    мне помнится идущею со мной.

    Кому теперь мне петь? И для чего мне...
    Забудьтесь все, когда всего больней
    (наверное, Житомир, ты не вспомнишь) –
    как расставались горестно мы с ней...                   

    О, жизнь моя!.. Дрожит в ночи «Икарус»,
    сквозь толщу лет неся меня домой.
    А встречный ветер рвёт надежды парус
    и всё былое – в клочьях за кормой.

    А дома – благоверная. Поманит,               
    и станет проповедовать душе,
    и спрашивать заблудшего: он станет
    взрослее и серьёзнее?..

    1999


    В час негожий

    Не делятся женою
    ни с другом, ни с врагом.
    Но делятся едою
    и делятся вином.
    И в шумном балагане
    на выпавшем веку
    не утаи в кармане
    понюшку табаку.

    Пока полмира мимо 
    сердечности идёт,
    она – хоть как ранима! – 
    нам духу придаёт.
    И крышею, и хлебом,
    чем можешь, поделись.
    Ведь мы под добрым небом
    для жизни родились?

    Но есть скупая сытость,
    крадущаяся тень.
    Там предана открытость
    и страшен новый день.
    И Мастер позабытый
    хранить огонь устал.
    Всё. Нету Маргариты…

    А сфера голубая 
    на волоске висит.
    Ей хищных монстров стая
    погибелью грозит.
    Сквозь пепел и могилы
    Глядят глаза детей…
    (Ты помни, друг мой милый,
    хоть тысячу смертей).

    А тех – за грош на плаху
    и рубят сгоряча,
    или дерут рубаху
    последнюю с плеча.

    И всё гонимы люди
    сквозь полымя и лёд.
    Да там ли правда будет,
    куда их Рок ведёт?

    Став жертвой злому зверю,
    надеюсь: правда есть.
    Но всем ли я поверю,
    кто скажет: «Правда здесь»?
    И ты не будь уверен,
    что пересилишь Рок,
    коль не перепроверен
    и вдоль, и поперёк.

    Весь Мир – из параллельных
    миров, мирков и сот.
    И надо всем – в пастельных 
    тонах небесный свод.
    А там… лишь бездны шорох
    да безответный зов…

    И потому мне дорог
    дающий хлеб и кров.

    И выйдя в час негожий
    из дому, потому
    хочу я быть не строже,
    а чутче ко всему.

    Хочу тебе поверить
    ещё раз и ещё…
    Открыть, вернувшись, дверь и
    склониться на плечо.   

    1999


    Друзьям

    Не хочу судьбе пенять, други мои, братья.
    (Чести так вас величать я ль не заслужил?)
    Но всё злее круг невзгод, цепче их объятья,
    в одиночестве молюсь, чтобы отпустил.

    И чужие голоса; и чужие лица
    всё толпятся у дверей, лезут «пособить»… 
    Нет, я славы не ищу. Мне б к друзьям пробиться – 
    вас услышать, с вами петь, жизнью дорожить.

    Нынче не предскажешь, что будет завтра с нами.
    Но теряя жизни смысл у невзгод в плену,
    всё ж надеюсь я на вас и ловлю руками
    непослушную мою звонкую струну.

    И страна у нас горька, с ней и не сочтёмся,
    и чужие берега кажутся добрей.
    Тем упрямей вас зову: братцы, соберёмся! –
    Саша, Олечка, Володя, Юра и Андрей.

    Июль 2000


    Несчастный и счастливый человек

    Когда две тыщи лет на три меняли маски,
    лечил простуду друг мой имярек.
    Не став героем требуемой сказки,
    свободен был. Счастливый человек.

    А от него чудес ждала жена.
    Жена ждала, как водится, чудес:
    В такую ночь – какая тишина?
    И времени, и времени в обрез!

    Плыл отовсюду гомон разных тем,
    иных миров, трансляций, фонотек…
    Ах, можно было думать между тем,
    что он, как есть, – несчастный человек.

    И вот сорвался в полночь Новый век 
    и тыща лет сползла за перевал.
    Несчастный и счастливый человек
    вдруг ощутил, как страшно он устал,

    что сказок нет, а есть лишь свой черёд…
    Но он сынишке сказку обещал!
    Подумать только – пятый Новый год!
    (А тысячи он просто не считал).

    На улице – без всяческих табу
    шёл мелкий дождь, съедая первый снег.
    Достав подарки, начали волшбу –
    жена его и этот человек.

    Светила в ночь искусственная ель,
    полна гирлянд, игрушек и конфет;
    на ниточках бумажная метель
    напоминала радость детских лет…

    Потом он лёг, счастливый человек,
    запив простуду тёплым молоком,
    и сколько мог, из-под тяжёлых век
    читал Булата, памятью влеком.

    И юность проплывала перед ним,   
    и жизни проходящей было жаль.
    А то, что не умел он стать другим,
    сулило вновь несчастья и печаль.

    Ну, а когда пришло небытиё,
    приснилась тишина. И белый снег…
    Жена уснула. И вблизи её
    он снова был – счастливый человек.

    …К утру проснулись вместе, и легко.
    За стёклами на веточках берёз
    сверкали льдинки. Чудо велико – 
    был детский возглас: «Дедушка Мороз!

    Он ночью – поглядите – приходил!
    Ну почему меня не разбудил?»
    Подарки, детство, чистый белый свет…
    Застывшее мгновение. Портрет.

    …………………………………….
    На год, на сто, на тысячу – историй! –
    кто был и где, как видел, что изрек…
    А я – всё о тебе, мой друг, который –
    несчастный и счастливый человек.

    Январь 2001


    Франконский этюд

    Февраль на душу накатил.
    Уж я давно отвык от лета.
    В Баварии то льют дожди,
    то мокрый снег и мало света.
    Застыл над Майном парк пустой,
    самодостаточен, спокоен.
    К чему вот только эти двое,
    что не торопятся домой?

    Что с ними было со вчера –
    река подслушала некстати.
    Какая грустная игра
    под тихий всплеск на перекате.
    Ах, что тот росчерк на воде!
    Храни молчание о тайном,
    как Майн, замкнувшийся в себе,
    как тени парка Вайцхёхайма*...
    Закрыто всё в своей судьбе.

    Когда ж мы встретимся ещё,
    уже привыкнув не встречаться?
    Рука ложится на плечо:
    пора, пора, мой друг, прощаться,
    тоску не вырвав из груди,
    опять лететь в автомобиле
    по эмигрантскому пути
    туда, где мы когда-то были...
    Но не вернуться, не найти...

    Февраль на душу накатил...

    *Вайцхёхайм – парк в окрестностях г. Вюрцбурга (ФРГ),
     летняя резиденция епископа Вюрцбургского

    2001


    Июньская песенка

    Умудрён и опытом не беден,
    суетности светской вопреки,
    на видавшем жизнь велосипеде
    еду по тропинке вдоль реки.

    Как рассвет над Убортью спокоен,
    где на синий лес и белый плёс
    летний день спускается горою
    по макушкам солнечным берёз.

    На душе легко, спокойно, ясно,
    до июля годы – горсть монет;
    всё, что было тяжко и напрасно,
    брошу на засыпку, и – привет!

    Тишина, природа и рыбалка –
    верные лекарства для души.
    Где-то фестивалят... А не жалко.
    Воскресенье! Речка! Камыши!

    Верю в это детское пространство,
    приближаю, суживаю мир.
    Ну, а состоянье постоянства –
    для дальнейшей жизни эликсир.

    Помню – юность многого хотела,
    оглянусь – в осколках виражи.
    Знаю – это время подоспело
    и негромко просит: дорожи...

    Дорожи – что, всё же, мир прекрасен,
    росы блещут солнцем золотым,
    что ещё далёк и не опасен
    август этим травам молодым...

    А когда увозит старый вело
    в суету, в заботы, в дальний путь,
    мой любимый лес осиротело
    шелестит вдогонку: не забудь...

    2001

    Copyright MyCorp © 2024



    Страница Олега Рубанского на Bards.ru

    Олег Рубанский на www.bards.name - песни Олега Рубанского на Bards.name (клуб АП "Арсенал")

    - персональная страница О. Рубанского на сайте POEZIA.ORG

    Олег Рубанский в Интернет-проекте "Киевский календарь"

    Страница О.Рубанского на сайте http://www.stihophone.ru/ (записи в mp3)

    http://www.fiesta-club.net/ - Спектакли и концерты авторской песни в Киеве. Проект С.Рубчинского

    Юрий Востров

    Татьяна Рубанская – официальный сайт исполнителя авторской песни

    Страница памяти поэта

    Александра Шаргородского

    (1947 - 2004)


    Довлет Келов - Сайт памяти Довлета Келова (1955 - 2004)